Общественно-политическая интернет-газета

«Начиная с 11 января с.г. принимаю участие в настоящем судебном процессе в качестве общественного защитника Н.И.Соломова. Должен заявить, что просьбу Н.И.Соломова выступить в качестве его общественного защитника принял без каких-либо колебаний и чьих-либо советов, по долгу совести и как человек, знающий Николая Ивановича достаточно близко.

На следующий же день смерти Ирмы Степановны, супруги Николая Ивановича, я был у них в квартире, встретился с детьми Соломовых. Уже в тот день был пущен слух, что в смерти супруги виновен сам Николай Иванович. Это было страшное обвинение, и первым делом я прямо спросил у детей Соломовых, Майи и Ивана, которые являются первыми, кто был в день смерти рядом с родителями: «Правдивы ли эти слухи?». Они искренне мне ответили, что это - чудовищная ложь. Я поверил словам детей, верю их словам и сегодня. Я уверен в невиновности Николая Ивановича и моя уверенность не поколебалась, наоборот, окрепла в ходе судебного заседания, которое длится уже без малого три месяца.

Я не следователь, не прокурор и не адвокат. В подобном процессе, вообще в судебном процессе принимаю участие впервые. Все дни судебного заседания задавался вопросами:

1. На какие мотивы убийства Н.И.Соломовым своей жены указывает сторона обвинения, насколько они приемлемы?

2. Каким образом, на основе каких неопровержимых фактов сторона обвинения доказывает виновность Н.И.Соломова?

3. Если на первые два вопроса нет убедительных ответов, то почему вообще возникло обвинение против Н.И.Соломова?

Теперь, когда судебный процесс подошел к своему завершению, хотел бы поделиться с участниками судебного процесса своими мыслями по поводу поставленных вопросов.

По представлению следователей прокуратуры, основным мотивом ссоры, которая якобы возникла между супругами и привела к убийству, явились «неприязненные отношения», появившиеся у супругов или у супруга «на почве ревности». В ходе судебного процесса сторона обвинения весьма настойчиво пыталась найти в словах многочисленных свидетелей хотя бы косвенного подтверждения того, что между супругами Соломовыми существовали какие-то «неприязненные отношения» и была почва «для ревности». Однако, не нашла такого подтверждения, не услышала. И правильно не услышала, ибо в семье Соломовых не было никаких «неприязненных отношений», тем более почвы для «ревности». В качестве свидетелей суд выслушал показания свыше 70 человек и они были в основном приглашены стороной обвинения. Тем самым, уважаемые участники судебного заседания, вы имели возможность сами убедиться в единодушии свидетелей. Все из них, кто знал эту семью, без единого исключения говорили о семье Соломовых как о дружной, единой семье, где главенствовал дух взаимного уважения и взаимной поддержки. Об этом сказали бы вам не только свидетели, приглашенные на суд, но и все, кто близко знал семью Николая Ивановича и Ирмы Степановны.

Мы все, в том числе уважаемые обвинители, являемся коренными жителями нашей республики, и мы все не можем не знать, что семья Соломовых на своем веку действительно претерпела многое - врагу не пожелаешь. Но мы знаем также и о том, что все эти тяготы и лишения Соломовы встречали, переносили, выдерживали вместе. Так было и в особо трудные для них 70-ые годы, когда 34-летний Н.И.Соломов, кстати, тоже не без помощи заинтересованных в этом людей, был вынужден уехать из республики. Так было и тогда, когда на них обрушилась другая, уже семейная трагедия. Скоропостижная смерть младшего сына, 29-летнего Степы Соломова, была жестоким ударом для всех близких. Затем - сложная и рискованная операция Ирмы Степановны - новое испытание. Все эти трудности семья Соломовых преодолевала вместе. Николай Иванович поддерживал всегда, и материально, и морально всю родню Ирмы Степановны. Дом Соломовых всегда был полон гостей, у этой семьи много семейных друзей - людей одного с ними поколения, а также более молодых и старших по возрасту. Вы, уважаемые участники суда, оглянитесь на свой жизненный опыт - у недружной семьи, где в семье утвердились неприязненные друг к другу отношения, а супругов постоянно терзает ревность - сохранить на долгие годы близких семейных друзей наверняка сложно.

Да и подумайте сами. Супруги Соломовы прожили вместе, в мире и согласии, более 37 лет. Им обоим давно за 60. Они вместе вырастили четверых детей, были любимыми бабушкой и дедушкой четверых внуков. Это, прямо скажем, не молодые люди, и следователь, прежде чем выдвинуть подобную версию в качестве мотивов преступления, должен был иметь веские доказательства. А их, как вы сами убедились, – нет. Наоборот, помимо своей воли, через «своих» же свидетелей обвинения, следствие убедительно опровергло мотивы возможного преступления, выдвинутые следователем прокуратуры. Вместо картины семейной «неприязни», которую хотел увидеть и показать нам следователь, выбранные им же свидетели обвинения представили убедительный образ мирной и дружной семьи Соломовых, делившей совместно свою нелегкую судьбу. Вместо картины «ревности» мы все имели возможность увидеть взаимное уважение и крепкую, проверенную временем дружбу далеко не молодых уже супругов. Осознавая видимую надуманность своих умозаключений, следователь, на мой взгляд, сознательно ограничился общей формулировкой: он даже не смог указать конкретно - кто кого невзлюбил и кто кого приревновал? На эти вопросы мы ответа не получили. Продолжительное следствие не дало ответа и на главный вопрос: каковы мотивы преступления? Само следствие доказало обратное - конкретно у Н.И. Соломова мотивов для преступления, в совершении которого его пытаются обвинить, не было. Не было поводов для «неприязни» и «ревности» и у покойной Ирмы Степановны. Могли ли быть мотивы у другого, третьего, лица? Однако изучением этой, другой, версии следствие не занималось. Думаю, сделано это осознанно.

Теперь, о попытках доказать виновность Н.И.Соломова.

Признаюсь, с самого начала судебного заседания меня несколько удивляло обилие свидетелей обвинения. В качестве свидетелей мы с вами вместе выслушали порядка 70 человек. Что самое главное в их словах, какое главное суждение возникает после допросов свидетелей? В их словах есть одно главное суждение - что никто, ни один из них не видел, да и не мог видеть самого преступления, не присутствовал, да и не мог присутствовать в ситуациях, подлежащих доказыванию.

На какие основные вопросы мы, защитники Н.И.Соломова, искали ответа в ходе судебного разбирательства вместе с вами, уважаемые государственные обвинители? Они сводятся к следующему:

1. Где совершено преступление?

2. Как совершено преступление?

3. Кем совершено преступление?

И мы с вами вместе, согласитесь, так и не выяснили ни один из этих вопросов, не нашли убедительного ответа ни на один из них.

Во-первых, не выяснено место самого преступления.

Не надо быть профессиональным следователем, чтоб знать, что место совершения происшествия определяется и фиксируется протоколом осмотра места происшествия.

Тщательное, грамотное исследование места происшествия должно было помочь прояснить картину случившегося.

Что мы имеем вместо этого? Вместо этого мы имеем безграмотный документ под наименованием «Осмотр места происшествия», составленный в разное время и в разных местах, заполненный и подписанный с нарушением процессуальных норм. Документ, ознакомившись с которым мы даже не уяснили, где он окончательно оформлен, кем и когда подписан.

Несколько слов по существу т.н. документа. Вы сами убедились, что из двух версий места происшествия – на улице или в квартире – следствие сразу выбрало версию квартиры. На каком основании?

У них якобы есть основания, и они следующие:

1. В день смерти Ирма Степановна разговаривала по телефону из своей квартиры.

2. Когда приехала «Скорая помощь», вызванная Майей Николаевной Соломовой, Ирма Степановна лежала в комнате своей квартиры.

3. Все работники близлежащих магазинов показали следователю, что в тот день на улице они не слышали шума драки или избиения кого-то.

Возникают вопросы. Первый: а где же быть Ирме Степановне, кроме своей квартиры, если дочь вызвала «Скорую» для матери именно в эту квартиру?

Второй вопрос – следователю. А почему Вы не обратили внимания на то, что работники близлежащих магазинов с самого начала говорили Вам, а потом показали и на суде о том, что все эти магазины к концу октября уже перешли на зимний режим, утеплили окна и двери, и все они подтвердили, что с улицы они вообще никогда не слышат никакого шума, разве только начнется групповая драка прямо у входа в магазин? Но и то, если побоище учинят здоровые мужчины. А в нашем случае - старая, хрупкая, хорошо одетая женщина, в новой норковой шапке, поздно вечером выходит из винного магазина. Чтоб сделать попытку завладеть шапкой, видимо, производить большой шум не пришлось, особенно, если нападавший или нападавшие сами сильно не хотели этого самого шума. Примите во внимание и то обстоятельство, что по нашему запросу органы внутренних дел предоставили справку, в которой район, где проживает семья Соломовых, отнесен к районам, неблагополучным в криминальном отношении.

Здесь мы подходим к следующему вопросу — как совершено преступление? И опять вопрос, на который никто не дал ответа.

Почему сотрудники милиции, прибывшие на квартиру Соломовых 26 октября в 24.00, не зашли в дом? Почему их не удивило, что в полночь квартира оказалась открытой? Уверен, если бы они зашли в квартиру, сегодня прояснилось бы многое.

Прежде всего, была ли в тот момент Ирма Степановна дома? Ведь милиционер утверждает, что он через открытую дверь глядел внутрь квартиры, и там было чисто и тихо, ему показалось, что все или спят, или же в квартире вообще не было людей. В итоге у нас нет ответа на вопрос: где в это время была Ирма Степановна? Мы этого не знаем. Не знаете этого и вы, уважаемые обвинители.

И опять у меня вопросы. Почему все-таки следователь пренебрег другими версиями, согласно которым преступление было совершено в другом месте или же другими людьми? Куда пропала новая норковая шапка-ушанка потерпевшей? Как оказались на лестничной площадке шпильки для волос, принадлежавшие Ирме Степановне? Почему оказался запятнан кровью капюшон ее куртки, которую она обычно носила, когда выходила на улицу на короткое время?

Несколько слов о возможном орудии убийства. Следствие обозначило орудие убийства как «твердый тупой предмет», которым нанесли Ирме Степановне смертельное ранение в голову. Что это за предмет? Где он? Искали ли его? Нет, не искали, ибо следствие решило, что этим «твердым тупым предметом» является кулак подсудимого. Однако в ходе судебного заседания эксперты убедительно доказали, что этот самый предмет имел грани, был «ребристым» и, самое главное, эксперты исключили чей-либо кулак как возможное орудие преступления в качестве «твердого тупого предмета». Так чем же является этот «твердый предмет»? Где он, искали ли его? Нет, не искали и, разумеется, не обнаружили.

Я еще раз задаюсь вопросом, спрашиваю сторону обвинения: где, кем и как совершено преступление? На эти вопросы сегодня ответов нет.

Если нет ответа на главный вопрос, возникают новые вопросы, и на них у нас тоже нет однозначных ответов. Согласитесь, уважаемые обвинители, даже у нас с вами, людей посвященных в судебный процесс, после трехмесячного судебного разбирательства нет однозначного ответа хотя бы на самые невинные вопросы:

- Почему осмотр двора дома №6 проводился не сразу, а только спустя два дня после совершения преступления, и почему в протоколе поставили другую дату? Вы все теперь знаете, что в ночь с 26 на 27 октября в Якутске шел снег. На ошибочность даты, проставленной в протоколе, указал сам участник следственных действий, и его никто не опроверг.

- Почему осмотр мусорного ящика был проведен в 22 часа вечера, когда уже окончательно стемнело, при свете фар, и почему следователь прокуратуры не показал понятому, что он оттуда вынимает или, может, что он туда сначала кладет, а затем вынимает?

- Почему понятые, приглашенные в качестве таковых следователем прокуратуры из разных мест и в разное время, оказались вдруг юристами по образованию, притом все без исключения? Случайность?

- Почему одна из этих понятых, некто Вербицкая, приняла участие практически во всех следственных действиях, вела самостоятельно протокол осмотра места происшествия? Действительно ли у следователя болела рука так, что он не мог писать? Тогда каким образом он смог этой самой больной рукой разворотить содержимое трех мусорных ящиков – в поисках вещественных доказательств? Ведь понятой подтверждает, что ящики следователь исследовал самостоятельно. Кстати, справку о больной руке суду не представили. Забыли? Или справки просто не было, и с рукой у следователя все было в порядке?..

- Откуда в мусорном ящике появилась рубашка с подозрительными пятнами, которая фигурирует в деле как одно из основных вещественных доказательств, и почему, коли это действительно так, понятой их не видел?

- На каком основании, откуда то упорство, с которым следствие пытается эту рубашку - старую, грязную, сильно поношенную, потертую в вороте до дыр, к тому же, очевидно, меньшую по размеру, представить как личную рубашку Н.И.Соломова? Ведь эту рубашку вы побрезговали даже в руках подержать. Неужто Николай Иванович носил бы это? Ведь не только свидетели, но и многие, кто знает, подтвердят чистоплотность, опрятность и ухоженность Николая Ивановича, знают, что в иные дни, особенно летом, Ирма Степановна меняла ему рубашки в день по три раза.

- Почему, в свою очередь, Ирма Степановна, женщина не менее аккуратная и опрятная, привыкшая одеваться со вкусом и изысканно, должна была носить куртку с окровавленным капюшоном? Почему следствие не задумалось, что следы крови на капюшоне могут указать им другой след для поиска настоящего преступника, напавшего на Ирму Степановну в другом месте?

- Почему следствие не придало должного значения словам самого подозреваемого – Н.И.Соломова – о том, что нападение на его супругу могло быть совершено в другом месте?

- Почему на опознание голоса Ирмы Степановны прокуроры пригласили людей, знавших потерпевшую более десяти лет назад, и то в течение короткого времени. Ведь они сами сомневались в своих утверждениях, говоря, что в последний раз разговаривали с Ирмой Степановной, чуть ли не два года тому назад, и то по телефону, и не узнали ее голоса до тех пор, пока она сама не представилась по имени и отчеству? Неужели следователи не смогли найти людей, знавших потерпевшую более близко?

- Почему следствие не обратило внимания на то, что половина приглашенных для опознания голоса Ирмы Степановны не признали ее голоса даже после нескольких прослушиваний?

- Наконец, раз речь идет о телефонных звонках, почему следствие не вникло в содержание звонков и не проверило все версии, а остановилось только на личности Н.И.Соломова, заведя тем самым в тупик все следствие? Вдумайтесь, все действия прокуратуры поневоле наталкивают на мысль об изначальной предопределенности следственных мероприятий, заранее продумавших, кто, за что и почему должен быть подвергнут обвинению. С этим же связан, на мой взгляд, и протест прокуратуры против экспертизы голоса Ирмы Степановны и передоверия «узнавания» ее голоса людям, которые знали Ирму Степановну лет 15 тому назад.

Вопросы эти можно продолжать. На них нет ответа. Природа возникновения этих вопросов одна - нет ответа на главный вопрос: где, кем и как совершено преступление? Вопросов возникнет еще больше, и уже за пределами этого зала, если по таким сомнительным доводам будет обвинен Н.И.Соломов - председатель Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия), человек, имя которого по воле судьбы является и останется знаковым в политической истории нашей республики независимо от любого исхода судебного процесса.

Согласитесь, вместо убеждения логикой доказательств, не покидает ощущение, что следствие с самого начало пошло по неверному пути, что следствие приступило к своим обязанностям, уже «зная» будущего «преступника». Здесь возможна череда роковых случайностей. Однако то, что Соломов не совсем удобный человек, известно многим.

Талантливый, яркий лидер молодежи 60-70-х годов, один из самых молодых партийных руководителей республики, Н.И.Соломов имел оппонентов, скрытых и явных, уже в те далекие годы. И когда представился случай, оппоненты постарались сделать так, чтобы он больше никогда не возвратился в родную республику. Даже тогда, когда в далеком Магадане его пытались выдвинуть на заметную работу, отсюда шли письма и жалобы во все инстанции.

Н.И.Соломов обрел оппонентов и тогда, когда только что, став спикером Палаты Представителей Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия), начал бескомпромиссную борьбу против незаконного строительства роскошных коттеджей влиятельными людьми республики.

Оппонентов прибавились и тогда, когда он открыто выступил против разгула приватизации, в защиту государственной и общественной собственности ради интересов республики и ее жителей.

Оппоненты, в том числе и за пределами нашей республики, появились и тогда, когда Соломов также открыто выразил свое несогласие с политикой центра по отношению к компании «АЛРОСА», создал рабочую группу парламента для подготовки вопроса по защите интересов республики в АК «АЛРОСА».

В такую же ситуацию Н.И.Соломов попал, многократно выступая в защиту основных принципов Конституции Республики Саха (Якутия), защищая право на собственность, на совместное пользование недрами, природными ресурсами республики.

Нельзя обойти вниманием и факт, на который не раз указывал сам Н.И.Соломов в своих письмах в прокуратуру, в судебные инстанции. Речь идет о ситуации, предшествовавшей назначению на должность теперь уже бывшего прокурора Республики Саха (Якутия) Н.В.Мельникова. Речь шла, как помните, о резком протесте Н.И.Соломова против назначения на вновь возникшие многочисленные федеральные должности чиновников извне республики, без надлежащего учета мнения руководства высших органов государственной власти республики. Напоминаю, в заявлении Н.И.Соломова речь не шла о какой-либо конкретной кандидатуре.

Можно дать различную оценку указанным действиям Н.И.Соломова и его словам. Однако не у всех, но все же вызывают определенные недоумения некоторые кадровые назначения, производимые в нашей республике федеральными структурами. Прежде всего, в области так называемых «силовых структур». Имеются и явно неудачные назначения, свидетелями подобных «проколов» становится население.

Известно, что ротация кадров - испытанный способ устранения некоторых причин возникновения коррупции, взаимопокрывательства и так далее. Однако не единичны случаи, когда этой самой коррупции, стремлению «успеть, пока можно», подвержены, наоборот, именно те люди, которые чувствуют, знают свою «временность», а потому не ощущают комплексов перед местным населением: не век с ними жить. За подобными фактами, как говорят, далеко ходить не надо: часть из них уже превратилась в народную молву.

В любом случае позиция Н.И.Соломова - это есть его гражданская позиция, выдвинутая им открыто и аргументированно, не в угоду кому-либо, и эта позиция достойна уважения, а не гонения.

Ваша честь! Уважаемые участники судебного заседания!

Горькая действительность политической истории нашей республики не даст нам обмануться: в ней были, есть и, видимо, будут несправедливо отверженные, которых людская память возвращала к жизни вновь; в ней были, есть и, видимо, будут люди и другого порядка – люди короткой воли, корыстность и мелочность мотивов поступков которых со временем неминуемо станут понятными людям.

Процесс против Соломова – подтверждение этому. Никакому процессу не удастся облить грязью на глазах людей имя Николая Соломова. Трагическая драма жизни и политической биографии Николая Ивановича будут всегда выше и ближе к людям. Наоборот, не сохранят свое имя его злопыхатели, те, кто старался подтолкнуть споткнувшегося, те, кто отстранение Н.И.Соломова с политической арены превратили в содержание своей политической деятельности.

Вам, видимо, не раз пытались говорить, или вы понимаете сами особую важность этого дела, о его политических и других оттенках, об общественном и политическом положении подсудимого, о болезненном недоумении общественности и о том напряжении, с которым люди ждут исхода процесса, итоги которого, без всякого умаления, будут иметь долгий отголосок в политической жизни республики, в общественном сознании и самосознании целого народа.

В ходе судебного разбирательства мы убедились, что нет убедительных доказательств, чтобы обвинить Н.И.Соломова в совершении преступления, связанного со смертью его супруги Ирмы Степановны Соломовой. Кто возьмет на себя тяжесть на основании одних догадок обвинить человека, против которого нет существенной улики, а, наоборот, целый ряд доказательств прямо опровергает или подвергает обоснованному сомнению предъявленное обвинение.

Прошедшие четыре месяца были для меня особенно долгими, я занимался не свойственным мне делом. Но так подсказали мне моя совесть, моя, если хотите, жизненная позиция, мое жизненное кредо. В ходе длительного судебного процесса я имел возможность много раз слышать и слушать каждого из вас, ощутить ваш внутренний настрой и интеллект, позицию и логику поведения.

Ваша честь, уважаемые государственные обвинители, уважаемые адвокаты!

Из дней совместной работы я выношу чувство уважения каждому из вас за ваш профессионализм и ответственность к делу.

Хотелось бы, чтобы дело, свидетелями которого мы стали, завершилось благополучно для семьи Соломовых, как того желает глава семьи Николай Иванович Соломов, как того желают каждый из детей Соломовых: Майя, Лена и Иван Соломовы, и пусть горе, страх и беды покинут, наконец, эту многострадальную семью».

2005-05-18 08:52:40

Всего просмотров: 1693